Дизайн после дизайна

Источник
Эссе опубликовано в журнале Design Philosophy Papers (DPP), т. 15, вып. 2, 2017
Перевод — Виталий Федосов
Редактура — Мария Казачкова

Нижеследующее основано на выборочном пересмотре, исправлении и дополнении многого из того, что я написал о дизайне в журнале Design Philosophy Papers (DPP) и за его пределами.

Несмотря на свою экономическую функцию, дизайн в целом всегда был не менее важен как средство позитивных изменений. Сейчас же он должен стать еще важнее — как агент, способствующий этим изменениям.

Этот факт признается все чаще, но, к сожалению, в основном не профессиональным дизайнерским сообществом: оно продолжает потакать рынку безудержного потребительства, создавать элегантные, но неустойчивые объекты, давать награды изделиям, превозносящим стиль, и проектировать здания с тем расчетом, чтобы они хорошо смотрелись на фото. Тем временем академические исследования дизайна продолжают производить утомительные, устаревшие тексты, которые замыкают авторов самих на себе — они разговаривают лишь друг с другом и не исследуют то, как дизайн присутствует в реальной жизни, не исследуют дизайн как явление политическое. Да, некоторые прогрессисты выходят за пределы дисциплинарных границ, чтобы разработать пост-инструментальный режим практики дизайна, но они разобщены, их мало; они идут против институциональной структуры и расплачиваются за это.

К счастью, дизайнерское сообщество не полностью определяет дизайн. Дизайн, проектирование и спроектированное теперь привлекают интерес из других областей. Хотя их и немного, философы, антропологи, теоретики литературы, социологи, психологи и другие исследователи открывают пространство для иных вопросов, эпистемологических исследований и видов ситуационного анализа. Журнал Design Philosophy Papers может по праву утверждать, что внес свой вклад в это открытие. Конечно, сейчас ведется и другая игра — вытравливание дизайна программированием. В чем же разница между программистом в дизайне и дизайнером в программировании? Ответ: ни в чем.

Вот совсем другой взгляд на только что сказанное. За последние десятилетия я посетил несколько хороших школ дизайна и архитектуры, и очевидно, что многие — а в некоторых дисциплинах почти все — хорошие и лучшие студенты к концу обучения испытывают презрение к освоенной дисциплине. Они понимают, что их учили для прошлого, а не для будущего. Самые лучшие и сообразительные учились сами. Но что такое хорошее дизайн-образование? Что ж, оно означает гораздо большее, чем умение проектировать, умение привлекать и радовать клиентов. На самом деле это означает понять, что изучение того, что есть дизайн и что он делает, бесконечно. А еще — осознать, что мир, в котором мы живем (культурное разнообразие + биосфера + антропоцен), представляет собой выходящую за рамки нашего понимания сложность, которую мы тем не менее должны стараться понять — как в целом, так и с точки зрения воздействия дизайна, замешанного в создании обширного множества проблем, которые создают условия для неустойчивости, а также — должны критически оценивать неосмотрительные практики, заявленные как «устойчивые решения».

Если собрать все проблемы мира — с экологией, геополитикой, социальной политикой, конфликтами, несправедливостью, неустойчивостью, дефутуризацией (defuturing) — в один узел и поставить напротив него дизайн, станет ясно, почему дизайн считается менее важным. Но сама эта ситуация и есть причина того, что дизайн необходимо сделать важнее. Вопрос в том, как и кем?

Если и есть ответ на этот вопрос, он не может быть дан мгновенно, одним человеком или без значительных затрат времени и усилий, с учетом того, что: (1) идеалистический ответ — это не ответ; (2) прагматический/инструментальный ответ — это не ответ; и (3) каким бы ответ ни был, он явится результатом накопления испытанных элементов. Итак, чтобы обозначить образ мышления, который не был бы оторван от описанных выше взглядов, предлагаю для рассмотрения, обдумывания, оспаривания, вирального обсуждения — особенно студентами — нижеследующее.

Ну, поехали.

Чтобы наш вид дожил до будущего с будущим, нам придется столкнуться с огромным комплексом взаимосвязанных проблем, осознавая при этом, что есть проблемы, которые можно решить, проблемы, к которым можно адаптироваться, и проблемы, для решения которых у нас нет абсолютно никаких средств. Об этой ситуации можно сказать три вещи. Во-первых, различия между проблемами, стоящими перед нами, неясны. Во-вторых, те проблемы, которые можно решить, нельзя решить лишь инструментальными средствами. Чтобы иметь возможность решить то, что можно решить, и адаптироваться к тому, к чему можно адаптироваться, нашему воображению нужно взобраться на такую гору, на которую оно еще никогда не взбиралось. Уравнение, с которым нам предстоит столкнуться, выглядит так:

сумма проблем
————————————————————
будущий момент необратимой критичности

и хотя ответ невозможно вычислить, мы можем быть уверены, что по любым меркам истории нашего вида он будет ужасающим. Здесь следует отметить, что эволюционные биологи объявили, что шестое планетарное вымирание уже началось (из-за нашего негативного воздействия на биоразнообразие), и это только одна из наших проблем. Продолжать вести дела как обычно, делая несколько символических жестов в сторону «устойчивости», — это откровенное проявление коллективной глупости. Независимо от того, насколько это тяжело и болезненно, процесс существенных позитивных изменений необходим. То, что вы сейчас слышите, — это не одно «я», а эхо ученых и теоретиков многих мастей по всему миру. Очевидно, что сумма дизайнерской практики, какой она могла бы быть, внесла бы значительный вклад в организацию и обеспечение средств для изменений. Каким же образом?

Субъект проектирующий и субъект проектируемый

Дизайнер должен видеть себя как и то, и другое — то есть он проектирует себя, чтобы проектировать то, что он определяет как требующее проектирования. Заставить дизайн работать на себя кажется очевидным для дизайнера. Почему же тогда этого не происходит? Габитус — если вы не поняли, поищите (то есть габитус Бурдье, а не журнал о дизайне).

Привнесение дизайна в себя — это самоориентация, посредством которой вы становитесь своим собственным объектом во времени. Это больше, чем амбиции, план, программа; это значит быть проектом, имеющим проект, созданием, которое создаёт. Это означает, что дисциплина — это то, что вы создаете и соблюдаете, подчиняя интуитивное обучению, беря на себя руководство из ситуативных столкновений с потребностями мира своей зависимости. Такие замечания требуют восприимчивого слуха/ума. И все сводится к онтологической ориентации и к тому, в каком положении человек находится — фиксированном или изменчивом. Говоря умозрительно, существуют четыре онтологии (возможно, вы захотите добавить или пересмотреть, но я полагаю, что их не меньше четырех).

• Мейнлайнеры — архитекторы и дизайнеры, помешанные на том, чтобы попасть в мейнстрим. Их горизонт зафиксирован безудержными амбициями, фетишизацией спроектированного объекта, рыночным успехом и некритическим культурным признанием. Некоторые становятся успешными циниками, большинство — циничными неудачниками.

• Политические романтики — они похожи на мейнлайнеров, но придумывают себе мир заблуждений, веря в собственные фантазии о себе, проектировании, спроектированном и своей способности что-то изменить.

• Либеральные реформаторы — они критикуют рыночный дизайн и сам рынок, но верят, что их реформизм действительно изменит ситуацию. Их передовой край — «устойчивость», которая чаще всего (можно утверждать, что всегда) не в состоянии противостоять масштабу и глубине неустойчивого. Как следствие, множество усилий во имя устойчивости делают устойчивее неустойчивое. В конце концов либеральная реформа становится слабой версией политического романтизма.

• Внутренние аутсайдеры — внешних в гегемонии технокапитализма не существует, внутренние аутсайдеры действуют с общепризнанной позиции отчужденности и творческой полемики. Не впадая в ностальгию, они рассматривают прошлое как ресурс, выходят за пределы собственных экономических интересов и постепенно принимают риск. Их позиция конструктивна, они делают контркарьеру, стремятся к новым знаниям и эффективности.

Дизайн-образование: ключ к переменам

Текущее дизайн-образование во всех воплощениях — это зона тихой катастрофы (внутри более обширной катастрофы высшего образования), базирующаяся в основном на вовлечении выпускников в рынок труда. Это низшая форма образования, в которой доминирует инструментализм — «как сделать». Во главе две метрики: введение в курс/программу (бездельники в креслах, что напрямую или косвенно влияет на институциональный доход и приводит к падению стандартов и упрощению) и выпускники на рабочих местах (что приводит к инструментализму и обслуживанию потребностей отрасли). Есть небольшое количество умных, проницательных и часто уставших от жизни преподавателей, а также множество приспособленцев, в основном бегающих по кругу и подчиняющихся культуре соответствия требованиям. Более важные потребности будущего почти полностью игнорируются.

Этой катастрофе необходимо противопоставить другое направление, на этот раз основанное на признании современных мировых императивов. Это будет выглядеть примерно так.

1. Сокращение (re(at)traction) — первый шаг: сделать учреждения меньше; принимать меньше студентов, но из более широкой выборки, с более высоким стандартом отбора. Вследствие этого рост будет происходить на основе качественной учебы и качественного преподавания.
2. Новый тип учебной программы, основанный на: (1) процессе (а не объекте) как процессе с социально-политической вовлеченностью (а не просто проектировании); и (2) пересоздании (вместо создания нового). Такая учебная программа могла бы быть непрерывной, а не разделенной на курсы; она могла бы включать, например:

• Ретрофиттинг и метрофиттинг — практики проектирования, направленные на «то, что есть» и сосредоточенные на практике переориентации (разрушение существующих дисциплин проектирования и открытость для специалистов из других сфер с целью создания разнообразной команды для обучения и исследования).

• Стажировки с ситуационным обучением — обращение к конкретной проблеме, проживание ее и работа с ней; может означать пересоздание или создание чего-то нового.

• Межкультурный кругозор и философия дизайна — они необходимы для того, чтобы выпускники постигали различные представления о мире, способы существования и будущее видов.

• Подготовка акторов-лидеров — а не поставщиков услуг; их деятельность будет сосредоточена не только на создании проектов, но и на том, как наладить экономику практики контрдизайна.

• Проект — центр всего подхода. Некоторые проекты представлены в виде пула, другие предлагаются и проходят процесс отбора. Темы — такие как «дизайн во времени» (проектирование из будущего), «деколониальность» (дизайн в глобальной тени колониализма — включая дизайн), сила дизайн-фикшна (в авторском дизайнерском действии), дизайн и условия кризиса (такие как «неустроенность разума и тела»), институциональная спроектированная трансформация (например тюрьмы) и трансформация вида (разрушение/пересоздание человека).

• Пространство и поддержка для контркурсов — студенты смогут создавать собственные учебные мероприятия в рамках этоса позитивных изменений. Кроме того, учреждение будет предоставлять ознакомительные воркшопы, которые отвечают на практические вопросы конкретных проектов.

• Жизнь в общей картине мира — социальное обучение должно стать частью новой парадигмы образования в концепции «дизайна после дизайна». Например, каждый день может начинаться с обсуждения темы дня (предложенной кем-то или взятой из новостей). Группы чтения / рабочие группы чтения будут регулярными (например, по пятницам днем), как и ежемесячные семинары по горячим темам из собственного опыта.

• Формирование рабочей сети — выход за рамки «обучения работе в команде» и базирование всего образовательного процесса на обучении и работе в команде (как организованной индивидуальной и коллективной деятельности) с потенциальным распространением этого принципа на экономическую, культурную и политическую жизнь после окончания учебы. Это поможет осознать растущую нестабильность большинства форм работы и непривлекательность доступных работ в сфере дизайна для критически информированных студентов. Ключевым вопросом здесь является борьба с разрывом между образованием и работой, а также дальнейший потенциал рабочей сети как средства переходов между проектами и группами. «Кода» этого процесса — группа: группы формируются, участники иногда меняются, некоторые остаются на десятилетия; люди перемещаются между группами, а группы/ансамбли охватывают огромный диапазон жанров и идентичностей (см. альбом Band on the Run рок-группы Пола Маккартни Wings).

Описанные изменения потребуют значительного изъятия контента и людей из текущих программ и институтов, что само по себе является непростой задачей при проектировании нового процесса. Одним из следствий станет потребность в новом типе профессионального развития. Ничего не изменится, если не изменятся люди, преподающие новую программу (как новые сотрудники, так и нанятые повторно).

Будет ли это работать в представленной форме? Конечно, нет: это набросок модели, которая потребует исследования, пересмотра и развития. Однако эта модель дает основу для разговора, который может привести к переменам. Идеалистична ли она? Нет, потому что концепция неотделима от создания средств ее реализации — она основывается на практике. Прагматична ли? Нет, речь идет о работе в обратном направлении — от потребностей, заложенных в будущем, к тем, которые возникают в настоящем.

—

Тони Фрай создал The Studio at the Edge of the World, чтобы аккумулировать интерес к предложенной концепции и инициировать процесс изменений.